Хрестоматия — Комментарии

Н. Я. Марр. Абхазский аналитический алфавит (к вопросу о реформах письма). Ленинград: ЦИК СССР, Ленинградский институт живых восточных языков имени А.С. Енукидзе, 1926 (Труды яфетического семинария I)

П. Серио

Статья Н. Я. Марра «Абхазский аналитический алфавит (К вопросу о реформах письма)» вышла отдельной брошюрой в 1926 г. в серии изданий Ленинградского института живых восточных языков (в 1936 г. переиздана в «Избранных работах»: т. II, с. 321-351). Работа посвящена Первому всесоюзному туркологическому съезду в Баку, и вписывается, таким образом, в проблематику языкового строительства.

Абхазский аналитический алфавит официально предназначался для абхазского языка и был официально принят 30го июня 1924 г. специальной комиссией наркомата по просвещению Абхазии. Но задачи этого текста были более широкие.

Абхазский аналитический алфавит Н. Я. Марра пользуется отрицательной репутацией: он мало удобен из-за своей графической сложности, он недостаточно международный из-за слишком тесной привязанности к звукам абхазского языка. Эти упреки не принимают во внимание философскую ценность данного текста, которая сближает его с философией языка эпохи Просвещения. Однако, в отличие от нее, алфавит Н. Я. Марра обладает генетическим измерением: его логичная нотация, или «аналитическое» разложение стремится выявить и первичные звуковые элементы яфетических языков, и одновременно отражать звуковое развитие «единого глоттогонического процесса» общечеловеческого языка. Вне рамок этой задачи марровский проект непонятен и порождает множество недоразумений. Будучи действительно непригоден для практического языкового строительства, он представляет огромный интерес для восстановления интеллектуальной атмосферы 1920–1920 гг. в Советском Союзе.

Подробное описание своего алфавита Н. Я. Марр дал в 1926 г., хотя проект готовился уже до Революции. С одной стороны, он, как и философы XVIII в., мыслил в общечеловеческих, а не национальных, категориях, в «мировом масштабе»; он отказывался от раздробленности, изолированности, размежевания. С другой стороны, его работа вписывалась в рамки великой утопии 1920 х гг.: новые условия жизни должны вызвать новые формы сознания и, следовательно, выражения, так как язык являлся для Марра надстроечной категорией. Неотложной задачей было создать всеобщий алфавит, как первый шаг к тому всеобщему языку, возникновению которого Новое учение о языке стремилось содействовать.

Для противников марризма, в частности, для членов Языкфронта, Абхазский аналитический алфавит представлял собой педагогическую неудачу и не мог участвовать в языковом строительстве. Это ясно, но ведь Марр мало интересовался практическими результатами своих умозаключений. Он был не от мира сего. Его «фонология»1, будучи неприменимой на практике, является рационалистической философской антропологией, и занимает ключевое место в дискуссиях о языке и знаке 1920-30х гг. в советском языкознании.

В эти годы остро стояла неотложная задача: как управлять огромным разнообразием языков Союза? Но в мире языковедов не было единогласия в отношении того, является ли их общей задачей научное сравнение и описание языков Союза или практическое составление единой графической базы для этих языков (и, возможно, в более отдаленной перспективе, для всех языков мира). Как бы то ни было, и марристы, и анти-марристы Языкофронта разделяли общую авангардистскую идею: наука должна ставить себе целью изменить мир.

В отличие от Н. Ф. Яковлева Н. Я. Марру не было никакого дела до статистики ликвидации безграмотности в республиках. Его главная забота заключалась в том, чтобы восстановить стадию «диффузных звуков» первобытной речи, и отсюда как можно скорее перейти к высшему этапу всеобщего мирового языка, уже не звуковому, а являющемуся «чистым мышлением».

Марровское предприятие имеет социо-психологическую составляющую: переход к мировому языку должен был сопровождаться изменением в форме и содержании мышления. В «едином глоттогоническом процессе» Абхазский аналитический алфавит представлял собой изображение генетической эволюции его главного предмета: языка вообще (le langage), а не отдельных языков (les langues).

После трех лет неудачных попыток внедрения Абхазского аналитического алфавита в абхазских школах и ВУЗах проект был отброшен. Единственная попытка его применения позже принадлежит Юрию Н. Марру (1893–1935), сыну Н.Я. Марра, поэту-футуристу и востоковеду в учебнике персидского языка.

У самого Марра упоминался этот алфавит еще раз в связи с «социальной фонетикой» в посмертном тексте: Проблема письма трех славянских алфавитов языков СССР — белорусского, украинского и русского // Язык и мышление, 3-4, 1935, с. 7-11.

__________

1 Как у Н. Ф. Яковлева, «фонема» для Марра является «социальным звуком». «В языке не звук, а фонема, отработанный человечеством членораздельный звук, сопровождаемый работой мозгового аппарата, раньше влиявшего в тех же целях на руку, звук, направляемый мышлением, как раньше направлялось им движение руки, жесты и мимика линейной речи» (Н. Я. Марр. О происхождении языка // По этапам развития яфетической теории. М.-Л., 1926. С. 319). См. также: «для человеческой речи существуют не те движения воздуха, которые возникают в результате движения органов речи говорящего, а те фонемы, те представления звуков речи, которые складываются в мозгу слушателей, в мозгу членов той или иной языковой общины, и которые являются результатом исторической коллективной работы этой общины» (А. П. Андреев. Революция языкознания. Яфетическая теория академика Н. Я. Марра. М.: Издание ЦК СЭСР, 1929. С. 28). Для Марра становлению фонемного уровня предшествовали диффузные звуковые комплексы (прафонемные константы языка).

Литература